Горловка устала быть в прицеле внимания военных корреспондентов. Не та это известность, какую заслуживает город, которому полвека назад пророчили «солнечную судьбу». Пережив времена промышленного подъема, когда все силы отдавались на благо Большой Страны, переболев кризисом «незалежного» упадка, сейчас ему хотелось бы коротать век в безмятежности и тишине. Но не мы выбираем настоящее. Потому и ждём ответа от тех, кто ведает судьбами мира. Но, видимо, адресаты не спешат получать наши депеши надежд. 

В горловском отделении почтовой связи № 7 ГП «Почта Донбасса», расположенном в ж/м «Комсомолец», работают два человека, которые не понаслышке знают, что такое жизнь и труд в прифронтовых районах. Начальник отделения Екатерина Ладуха, работавшая в отделении почты поселка Комарова с 2016-го по 2019 год, и оператор  Ольга Тришина, живущая до сих пор на Курганке. О том, какова цена «перемирия» для северо-западных районов Горловки и каждодневном мужестве сегодня в двойном интервью цикла «Мировойна».

До военных действий в Горловке Екатерина Ладуха получила специальность инспектора-товароведа. Живёт в ж/м «Комсомолец». Здесь же и встретила войну летом 2014 года. «Да, мы слышали, что в Киеве что-то происходило, какие-то перевороты, а у нас… мы гуляли во дворе и ничего толком об этом не знали. А потом над нами пролетели самолеты. И я с ребёнком на руках, не помню уже как, оказалась на пятом этаже. Это был июль. Звонит муж с работы и говорит: «Я вывожу Вас из города». В сентябре вернулись, пробыли тут до 2 декабря, а потом снова выехали – на полтора года к родственникам. Там год проработала начальником почтового отделения, а потом мы вернулись окончательно. Здесь на почту я устроилась на первое отделение. Работала оператором. А в октябре 2016 года стала начальником ОПС № 30 в посёлке Комарова (в народе «Курганка» – Е.В.). С февраля 2019 года перешла на отделение № 7 ж/м «Комсомолец». Был ли страх, когда направили работать на Курганку? Нет. Надо, значит, надо. Отделение там уже было открыто, а начальник ушла на пенсию. Почта для наших посёлков – это островки жизни. Ну что есть на Курганке? Школа, магазины… и вот почта. Каждое утро и в течение дня у нас там постоянно были люди. И не только пенсионеры, но и молодежь. Да и сейчас там так же. Это и оплата коммунальных услуг, и посылки, и пенсии, и переводы, и другие социальные выплаты. Кроме того, доставка жизненно необходимых товаров людям, которые не могут выходить на улицу. Поэтому чуть ли не ежедневно через нас проходила большая часть посёлка», – вспомнила Екатерина Ладуха.

От Комсомольца до Комарова не так уж и далеко – примерно четверть часа пешком. Это если идти через Казанский храм и частный сектор. Зимой начальник отделения почты добиралась на автобусе. А, когда было слишком шумно в стороне Курганки, то на работу её отвозил муж: «Попадала ли под обстрел? 21 мая 2018 года, когда снаряд прилетел в пятиэтажный дом, где и находилось наше отделение почты № 30. Утро начиналось очень громко, и на работу меня привёз муж. Мы всегда открывались вовремя. Над головой свистели снаряды, но, несмотря на это, мы начали работу. К нам как раз потянулись люди – получать пенсию. И где-то около 10:00-10:30 был прилёт. В первый подъезд нашего дома попало. Встряска была такая, что… Ну да, пока мы работали, попадания были по посёлку. Когда в школу прилетело, мы тоже это чувствовали. Но вот тогда, 21 мая, это вряд ли забудется. Посёлок был полностью заблокирован – ни въезда, ни выезда. Убежища, как такого, там нет. Мы сидели в коридорчике, все сотрудники. В принципе, мы могли выйти на улицу, пройти два подъезда и спуститься в подвал, но… во время обстрела, когда свистит над головой, ты об этом и не думаешь. Я, два почтальона и оператор, а к нам еще и люди забегали, которые в это время шли мимо. Вот мы сидели и ждали, когда закончится обстрел. И только, когда обстрел закончился, и всё успокоилось, мы смогли закрыть отделение и выехать. Уехать с Курганки вечером тогда было проблематично. По сути, это и был мой первый обстрел, под который я попала. Ведь во время тяжелых обстрелов 2014-2015 года меня здесь не было. Казалось, что военное время уже закончилось, но… Всё продолжается. Конечно, был испуг. И даже больше из-за того, что нельзя было выехать с Курганки. Тут же звонили и со школы, с «Комсомольца» – заберите ребёнка. Уехать? Нет, такого желания не было. На следующий же день снова на работу». 

По словам начальника отделения почтовой связи № 7, в 2014 году люди были ближе друг другу, казалось — одной семьей жили. Сейчас... сейчас в людях больше злости. В том числе из-за непрекращающейся войны, с которой они ничего не могут сделать. «На «Комсомольце» тоже были прилёты и в конце 2017 года, и в мае-июне 2018 года. В мае тогда, помню, возвращалась с работы, и мимо моих окон пролетело что-то свистящее-шелестящее. А потом упало на территории бывшей шахты «Комсомолец». Я не военный человек, и не знаю, что это было. Люди вокруг попадали и замерли, а я стояла, запрокинув голову, и смотрела, гадая, что же это летит. Поэтому наш жилмассив тихим тоже назвать нельзя. Мы каждый день ждём, что снова по нам начнут стрелять. К тому же обстрелы и падения на Глубокой, Курганке или 6/7, нам очень хорошо слышны. Девятиэтажкки из стороны в сторону качаются, окна звенят, кровати с мебелью ходуном ходят от падения тяжёлых снарядов. И в подвал не спустишься, потому что у нас там даже лестницы нет – провал и трубы. Да, мы привыкаем к этому всему. И это ненормально, но… у вас есть какие-то предложения? Мы не можем повлиять на ситуацию. Нам приходится так жить. Наша жизнь поделилась на «до войны» и «во время войны». Сегодня утром ехала в больницу, и тоже было громко. Люди у нас по-быстрому разбежались по автобусам. Потому что было жутковато. А вчера у меня ребёнок сильно испугался. Обстрел начался где-то в десятом часу, а он ещё не спал – сидел за компьютером. В наушниках. И тут за окнами прилёты. Он из зала – в спальню. Но не добежал, а где-то на полпути упал. Хотя падало не так, как в 2014-2015 или 2018", – высказала свое мнение Екатерина Ладуха. 

Будущее жилмассива «Комсомолец» начальник отделения местной почты видит только в одном — прекращении боевых действий: «На «Комсомольце» вроде бы всё и так есть – магазины, рынок, больница, ДК, почта, школа, садики. Одно плохо – фон, на котором движется эта жизнь. Обстрелы. Главное – это мир, а остальное… думаю, приложится и возродится. По сравнению с Курганкой тут, безусловно, лучше. Письма? Да, люди до сих их отправляют. И это не только пенсионеры, но и люди среднего возраста. Ведь у многих далеко живут родственники. И несмотря на социальные сети, электронные адреса, люди всё равно отправляют письма».

А вот Ольга Тришина до войны была экономистом. Вначале работала на Никитовском ртутном комбинате, а потом в ОАО "Никитртуть". В начале июня 2014 года, как и многие, она вместе с ребёнком уехала отдыхать. «Помню, 27 июля. День работников торговли. Звоню сюда знакомым – поздравить, а они в трубку: «Всё, всё… не звони, мы бежим в подвал». Мы потом по новостям узнали, что тут происходит. Поэтому, как вы понимаете, у нас даже не стоял вопрос о возвращении в тот момент. Когда мы приехали, то я встретила свою учительницу. Она меня спрашивает: «А что, вы вернулись? Куда вы вернулись?». Я отвечаю: «Ну, да… здесь же уже тише стало». А мне: «Ну, если насовсем вернулись, то проверьте подвал и, если начинают стрелять, то мой вам совет – лучше спускайтесь». Сейчас? Уже привыкли. Поэтому, когда сильно бьют по посёлку, мы в коридоре или ванной. Вещи всегда подготовлены и, если нужно, то можем пойти в подвал. А ребёнок уже спит под обстрелы. Я две таблетки валерьянки проглочу и жду в коридоре, как пойдёт», – призналась в беседе Ольга Михайловна. 

В июне 2018 года она устроилась работать на почту. Говорит, что не могла уже сидеть дома. Сначала несколько месяцев тоже работала на 30 отделении почтовой связи посёлка Комарова, а потом перешла на «Комсомолец». По словам Ольги Тришиной, самым тяжелым временем после заключения Вторых Минских договоренностей для Курганки был май 2018 года, когда шли бои в районе поселка Чигари: «Нам, как и Глубокой, тогда сильно доставалось. Как только заканчивался обстрел, жители выходили на улицу и смотрели, что произошло и чем нужно помочь. ЖЭК же со всем сразу справиться не может. Мусор нужно убрать, помочь застеклить или ещё что-то. Все понимают – рядом дети, и чтобы на них ничего не упало, нужно быстро всё убрать. Да и чтобы всё это не было на глазах каждый день. Когда у нас становится опасно, то на подъездах отключают домофоны. Зачем? Чтобы люди могли спрятаться во время артобстрела. Опасные зоны? Возле ставка и гаражей c северо-восточной стороны. Взрослые-то ходят на свои дачи, а детям однозначно туда запрещено. Как и в сторону «Никитртути». Да и на самой Курганке есть дома, куда постоянно попадает – ул. Шашурина, 11, 13, 15, 17 и 21. Почти центральная часть посёлка. А еще та сторона, что в районе «Аверса» и конечной автобусного маршрута № 100. Что касается той стороны, что выходит на посёлок шахты им. Гагарина, то там люди до сих пор в подвалах ночи пережидают. Это частный сектор и там очень небезопасно. 2019 год был более тихим, чем все остальные. Хотя вот в конце февраля был прилёт, осколками посекло газопровод, и он загорелся. Воронка от снаряда осталась прямо у газопровода. А в этом году обстрелы по нам снова усилились. Нам же хорошо слышно и Глубокую, и Бессарабку, и посёлок 6/7. Все рядом – 2-3 километра. Да и от нас линия фронта в километре-полутора».

Жители поселка Комарова, как и любого прифронтового района, живут надеждой на мир. «Только бы уже наступил мир», – подчеркнула в конце беседы оператор ОПС № 7 ГП «Почта Донбасса», жительница посёлка Комарова Ольга Тришина.

Егор Воронов